В ОДИНОЧКЕ
А где-то звуки музыки слышны...
И взором я из черной глубины
Стремлюсь сквозь зарешеченный просвет,
Чтоб небо отыскать, но неба нет,
И падает обратно в сумрак дна
Мой взор, а где-то музыка слышна...
Все камеры как вымерли. Окно
И дверь, окно и снова дверь. Давно
Одни лишь, монотонны и строги,
Со мною говорят мои шаги.
До трещинки знакомая стена,
Но там, снаружи, музыка слышна,
И сквозь решетку рвется взор опять...
Нет, Галкин, надо бить тебя, пытать,
Чтоб выбить из сознанья этот вздор,
Виденье: отодвинется запор
На двери, что откроется, скрипя,
И добрый ангел за руку тебя
Возьмет тогда и скажет ангел тот:
“Иди и сей, ты видишь, поле ждет,
И жив еще твой образ в шуме дня,
Доныне твое имя сохраня,
И помнит мир о мученике том,
Кто шел к кресту, сгибаясь под крестом,
И кровь, что пролилась из-под гвоздей,
Посеял для тебя, для всех людей...
Живи для них, и твой не канет труд,
И снова зерна почву разорвут...”
Нет, - бить тебя, покуда не поймешь, -
Все то, что говорит твой ангел - ложь!
И будущее выглядит не так -
Крест, осквернив, забросят на чердак;
Ошибся ангел! Всходам не взойти,
И мост сожжен - обратно нет пути...
Но там, снаружи, музыка слышна,
И вновь не оторваться от окна
Глазам моим, что ищут отблеск звезд,
И вновь живет и ткется этот мост...
Лубянка. 1953 г., август, воскресенье.