 
                     
                Языческий отвергнув беспредел,
  В котором идол разумом владел,
  Евреи достоверность опознали,
  Свои (пока созреют времена)
  От всех для всех спасая письмена,
  Чтоб мир как «Я» себя прозрел в финале.
Молóх же, оборону сотворя,
  Решал вопрос, времен не тратя зря,
  Как перешедших к новой перспективе
  Из хаоса языческой среды,
  Евреев, порешить в печах орды,
  Держа на выбор идолов в активе.
В мозгах обосновавшийся Молох
  Бесспорность отвергает твердолобо
  Не потому, что слеп или оглох,
  Он слушает свое и смотрит в оба –
  Кто нам хорош, его глазами – плох,
  Умнеем – у него переполох,
  За нами смысл – его изводит злоба.
Как оборотень в хаосе мозгов
  От лома до нюансов и мазков,
  Подручным, подсознательным, подспудным,
  Подлунным и т.п. вооружен,
  То жалится, то лезет на рожон,
  То линч устроит, то гаагский суд нам.
Не допускает (бдение и пост)
  Живого разумения прирост.
  Накопится критическая масса –
  Вопрос решает пламенем и рвом,
  Чтоб не было помину о живом
  Достоинстве у глиняного мяса.
Посредством вер, наук, искусств и прав
  Живую достоверность переврав,
  Вербовщик индивидов и орав
  Взывает к тряпкам, шляпам, капюшонам, –
  «Не время рвов – сварганим в море сброс»,
  Но хоть Молох в мозги, как корень, врос,
  Еврейский не решается вопрос,
  Поелику не может быть решенным
Ни рвами, ни синеющей дугой,
  А только – очевидностью другой,
  Которая в мозгах безвидных зрея,
  Подлобные очистит потроха,
  Где застила молохова труха
  Все-Я-единство – рáзумность еврея.
11 апреля 2002 г.
 
                