ОРДА

Смыкается орда, скликая орды,
В повозки навалясь, набившись в «форды»,
Пешком и позади ослиной морды,
Отдельные и вместе, как аккорды,
Убогие и важные, как лорды,
На бабах кладью ставячи рекорды,
Дворы нагородивши, как кроссворды.

Приветствуя, кого убьют, с порогов,
Попрятавшись иль вылезши из логов,
С гаремом у олив, придя с поджогов,
Прося, спалив их куклы, демагогов,
О жертву зубом сломанным растрогав,
Неся, чей лоб свезло, не дав итогов,
Прицелом кругозор являя Бóгов.

Снабдив на «скорых», чем швырять, пикеты,
Водопровод порезав на ракеты,
Сверкая в две дыры, борьбы аскеты,
Сжигающие символов макеты,
Бегущие, пращи вращая, шкеты,
С ногами холостые взрывбрикеты,
А сверху отстрелявшихся пакеты.

В букетах препираясь с Белым Домом
О праве поедать, не став едомым.

Вприскочку маршируя, как приматы,
Одеты в «новостях», как дипломаты,
Отцовы не наевшие форматы,
Пыхтя в яслях, угрюмы и лохматы,
За нянькой вырезая автоматы,
А в школе, кувыркаясь через маты,
На курсах превращать людей в томаты.

Торча из баб, несомые початки
С палящими стволами на сетчатке,
А пальчики при юбке домочадки
Нам делая, как ушками – зайчатки,
Которым не нужны потом перчатки:
На кнопке оставляя отпечатки,
Уверены в надежности взрывчатки.

Кулак поднявши с «V», пока не вздули,
А в сложенные «V» просунув дули,
Кажа с экрана вмятины и гули
Давления на них резиной пули
И выбитое против них в разгуле
Окно страданья с воплями бабули.
В невзорванных приемных ждя на стуле.

Тряпицей в клетку спрятавши дракона,
Что слаб до разрешенного бекона,
С лицом стены, глядящей безоконно,
Реванш беря за нардами закона,
Чужое опознав своим исконно

Для возвращенья методом угона,
Играя в кости с будущим в два кона:

Где первый – посвящен в кустах засадам,
К автобусу пробежке, прячась зá дом,
В устав вниканью с каменным фасадом,
Как сделать обитаемое адом,
Пока второй – маяча райским садом,
Зовет из кущ за каждой веткой задом,
О коем лишь мечталось Шахразадам.

У прочих натаскавши реквизита
На случай к ним за надобой визита, –
Мол, сами про любовь, а мы в грязи-то!
Заславши малолетку-паразита,
Чтоб в свалке с банкой смеси пал, как сито,
В спектакле, где, не нюхав их транзита,
Поющая в их пользу Карменсита.

Покуда мир святит и люциферит,
Грызя добро и зло, познанье сферит,
Растя орду, что прет и в ряд, и в нé ряд
Атлантику вобрать, допив Кинерет…
Бинтом из байки замотав свой перед
И разметав кишки, в какое верит,
Неведомо потом, но ясно перед…

Какими водят ангелы и черти
Кругами, знать оставя крошке Герде,
В реальности одной лишь круговерти –
Опять на воле, хоть в тюрьме похерьте,
И до (чтоб было чем шустрить в десерте)

Востребованья в байковом конверте
Фрагмент переправляя почтой смерти.

На лоне стыка запада с востоком
Трудясь в лабораториях под боком
Над будущим долетом и доскоком,
Взлетая при стыковке блока с блоком,
Пока холмы с фаллическим намеком
Затемнены при куполе высоком
Луной, глядящей вниз ущербным оком.

Дареному коню взглянувши в зубы
И выбив их, как ломом – камнерубы,
В прозреньи, – «Мы – Его, а прочих – в трубы:
Не «в образе» – как раскатали губы, –
Но «в неком виде» сбиты мы и любы,
Имущество Его, должны за чубы
Друг друга рвать, лишь сослужить Ему бы».

Из начатого Ноем бортжурнала
История не ведала, хоть знала,
Грызя дилемму – «минус или плюс?»,
Что, роя прах, растит змею канала,
Которая, доползши до финала,
Как алчущую пасть, откроет шлюз
Вобрать в себя поток, бурлящий ало.

27 февраля – 1 марта 2002 г.