 
                     
                А сад, распахнутый для яблока и тмина,
  Со мною шепчется на виноградном ложе.
  Он одиночество мое, моя чужбина.
  Я десять раз уже другой, а он всё тот же.
  Но кроме яблоневых крон не знаю крова
  И кроме ласковой лозы не помню друга.
  Для белой лилии, для зыби родниковой
  И ветер с севера блажен, и ветер с юга.
  Что было прожито — в мой сад не возвратится,
  Что будет прожито — не вырвется из сада:
  И куст гранатовый, и горькая корица,
  И в травах нардовых бессонная цикада.
январь 1975
 
                